Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]
— Это приводы, заменяющие мышцы. Внутри цилиндра расположены сервомоторы. Ими управляет отдельный нейрочип. Ты сможешь нормально ходить, шевелить пальцами, как только он обучится, начнет правильно распознавать импульсы возбуждения, которые передает твоя нервная система.
— А если мой организм откажется воспринимать контакты?
Давыдов пожал плечами.
— Для меня это темный лес, Антон. Я не знаток систем, построенных на базе искусственных нейронов. Специалисты фирмы-изготовителя заверили, что ими точно рассчитаны импульсы микротоков, стимулирующие рост нервных клеток. На установление контакта между протезом и центральной нервной системой потребуется время, поэтому пока что походишь, как на обыкновенных протезах, ну, а потом, даст бог, заработают и сустав, и пальцы… Время покажет.
— Спасибо… — Извалов был потрясен, растерян и не знал, что сказать.
— Спасибо скажешь, когда бегать начнешь, — попробовал отшутиться Давыдов. — Здесь в упаковке пеноплоть. Искусственная кожа, если говорить проще. Ее можно будет закрепить, когда все механизмы начнут работать.
Сергей помог Извалову приладить второй протез, защелкнул захваты и добавил, взглянув на часы:
— Антон, у меня времени в обрез. Дела. — Он достал из сумки бутылку «Смирнова», откупорил ее и заключил: — Я все-таки хочу вернуться к статье. Давай пропустим все, что там написано о преимуществах грядущего. Меня интересует обратная сторона вопроса.
Извалов кивнул, глядя, как Сергей перелистывает страницы текста в поисках нужных абзацев.
— Вот, Антон. Читай сам, чтобы было понятно.
Извалов скользнул глазами по строкам.
«Приятно мечтать о всеобщем счастье и красивом будущем, но переход к радикально иному образу жизни — это тернистый, рискованный этап развития человечества.
Достаточно мощные компьютеры и терабитные каналы связи не появятся у всех одновременно. Новые программные интерфейсы вряд ли сами загрузятся из сети, а пугающее новаторство имплантируемых нейронных модулей поначалу оттолкнет часть пользователей, в основном представителей старшего поколения… Мне видится достаточно реалистичной картина, когда в какой-то части цивилизации уже будут активно действовать продвинутые человекокомпьютерные системы, а все остальные (включая аборигенов в джунглях Амазонки) будут всё ещё жить по-старому.
Не питая иллюзий по поводу человеческой природы, я предвижу разнообразные проблемы: зависть ещё не присоединившихся; неоправданную надменность „продвинутых“; религиозный фанатизм; террористические акты, волнения и локальные войны. Будут поломанные судьбы и человеческие жертвы — это, к сожалению, почти наверняка.
А если вспомнить о нетерпимости радикальных течений, существующих во многих религиях, то вполне возможен сценарий, когда какая-то достаточно сильная группировка в страхе перед будущим попытается уничтожить если не всю человеческую цивилизацию, то ее прогрессивные технические достижения…»
— Теперь тебе понятно, что меня зацепило в этой статье? — хмуро спросил Сергей. — Пройдет десять-пятнадцать лет, и часть нашего мира изменится до полной неузнаваемости. Произойдет вспышка, взрывообразный рост развития технологий, но при этом кто-то из нас сделает шаг в будущее, а кто-то останется в прошлом. Навсегда. И крови будет много больше, чем предсказывает автор. — Давыдов говорил, с каждым словом мрачнея, погружаясь в черные глубины собственной логики. — Я исхожу из реалий дня сегодняшнего, Антон. На войне было легче — там хоть с грехом пополам мы могли определить: вот свои, вот чужие, а тут… — он махнул рукой, — сплошное болото, где человек человеку волк. — Он выпил и добавил: — Нет у меня ни времени, ни возможности, чтобы сесть тут в глуши и ждать грядущего… А пролезть сквозь игольное ушко хочется, понимаешь?
— Это я понимаю, — кивнул Антон. — Но и ты не забывай: я еще даже не включал привезенные тобой компьютеры. Не факт, что разберусь.
— А ты пробуй! Все мы лентяи и калеки вот тут. — Сергей выразительно похлопал себя по затылку, в который раз с горечью припомнив свое малодушное бессилие, испытанное много лет назад при виде незнакомых компьютерных программ. — Ну, а выбирать мне не из кого, — признался он. — С тобой мы из одного котелка ели, и для меня этого достаточно. Я просто хочу оказаться среди настоящих людей. — Сергей поднял взгляд на Антона и тихо добавил: — Если доживу, конечно…
Извалов промолчал. Ему нечего было ответить на подобный монолог, который вызывал в душе лишь боль и чувство неодолимой горечи…
…Спустя четверть часа Давыдову внезапно позвонили на мобильник, и он, коротко переговорив с неизвестным Антону абонентом, встал из-за стола с явным намерением ехать.
— Уже?
— Дела… — Сергей спрятал мобильный телефон, потом вытащил из наплечной кобуры уже знакомый Извалову «стечкин» и положил пистолет на стол.
— Зачем?
— На всякий случай. Сейчас по лесам разные «грибники» шатаются, а домик получился приметным.
Давыдов немного помедлил, а потом решительно встал и направился к выходу.
— Работай, Антон, разбирайся, что к чему, — обернувшись на пороге, произнес он. — И не пугайся нового, непонятного: все в твоих силах.
— Когда приедешь?
— Не знаю. Как дела отпустят. Ты на меня не оглядывайся. Я справлюсь…
* * *Затертая брошюра и пистолет системы Стечкина надолго остались для Извалова символами коренного перелома в жизни.
Две вещи обозначали для него переход из прошлого в будущее, резкий зигзаг судьбы, оставивший его в лесной глухомани наедине с компьютерами.
Несколько суток он так и не решался сесть за рабочий стол — ходил по дому, придерживаясь одной рукой за стены, постепенно свыкаясь с протезами, которые ощущались им как статичные, непривычно тяжелые, абсолютно чуждые организму приспособления.
Устав, он садился на диван и включал телевизор, бездумно смотря подряд все передачи, пока его не начинало неодолимо клонить в сон.
В тот роковой сентябрьский день, когда рухнули американские небоскребы, а тягучий бразильский сериал, транслируемый по каналу Общественного российского телевидения, был внезапно прерван экстренными выпусками новостей, Антон испытал очередной шок. Несколько минут он сидел с пультом дистанционного управления в руке, оцепенев от внезапности, а в голове крутилась одна и та же мысль: «неужели все началось так скоро?!»
Несколько дней он, не отрываясь, смотрел выпуски новостей, наблюдая, как катится по информационным каналам ударная волна от прогремевших взрывов, ломая устоявшееся мировоззрение миллиардов жителей Земли, в одних странах щедро роняя семена страха, ненависти и паранойи, а в иных открывая глаза слепцов, не желавших видеть ту глобальную угрозу, с которой он лично сталкивался еще много лет назад в Чечне…
«А ведь боевики уже тогда пользовались сотовой связью, переносными компьютерами и другими достижениями технического прогресса», — отчетливо вспомнилось Антону.
Отчаянно хотелось увидеть Сергея, поговорить с ним, но он уехал, не оставив ни адреса, ни номера телефона, ничего.
* * *Антон прожил остаток осени в мучительном, бесполезном ожидании, пока первый снег не лег на стылую землю.
Ранним морозным утром он проснулся, долго лежал в постели, а в голове крутилась назойливая, неприятная мысль: «Сергей не приедет».
Мысль граничила с кощунством, но Антон чувствовал: это правда.
Не выдержав растущего морального напряжения, Извалов резко сел в постели, спустил на пол босые ноги, пытаясь на ощупь найти тапки, и вдруг поймал себя на этом неосознанном рефлекторном действии.
Похолодев, он опустил взгляд.
Пальцы на правом протезе шевелились.
Встав, он подошел к окну и долго смотрел, как медленно падает, укрывая землю, первый снег, а потом, не позавтракав, сел в офисное кресло за расположенным тут же, в спальне, персональным компьютером и включил питание.
Первое, куда погружается разум человека при свободном доступе к мощной «персоналке» — это, естественно, мир игр — он наиболее доступен, понятен и впечатляющ для любого, пусть совершенно неподготовленного индивида, чей палец однажды щелкнет кнопкой манипулятора «мыши», открывая себе вход в иную реальность.
Жестокие грезы, которые распахивают перед ним страницы фантомного бытия, иная реальность, поначалу не находящая ассоциаций в окружающем мире, ослепительный водоворот образов, затягивающий сознание в глубь электронных вселенных.
Кажется, чем глубже, тем страшнее, тем труднее выбраться оттуда, тем тоньше связь с реальностью натуральной, физической. Когда под утро скрюченные пальцы отпускают истерзанную «мышь», перед глазами плавает муть усталости, а в прокуренном воздухе витают образы, принесенные оттуда… Затем путь до кровати, провальный сон, больше похожий на калейдоскоп футуристических стоп-кадров, потом свинцовая тяжесть в голове из-за короткого отдыха в неурочное время — и неодолимая тяга назад, к заветному монитору, с чашкой крепкого кофе в руках… Но это только поначалу.
